Новости
Танка-живопись
История
Учителя
Ученики
Иконография
Галерея
Интернет
Ретриты
Литература
Курсы
Этапы обучения
Журнал

Интервью с Марианной ван дер Хорст-Лем:
видеоинтервью 2011 г.
интервью 2009 г.
интервью 1993 г.

Марианна ван дер Хорст-Лем

Марианна ван дер Хорст-Лем — голландская художница, признанный мастер тибетской тханка-живописи в стиле карма-гадри. Родилась и проживает в городе Ниймеген, Нидерланды. У Марианны трое детей: два сына и дочь, несколько внуков.

Марианна Петронелла Лем родилась 25 апреля 1937 года в Ниймегене. Трехэтажный дом, принадлежавший семье, где родилась и росла Марианна, находится в самом центре Ниймегена. Семья была католической, Марианна была старшей из семи детей. Отец занимался юридической практикой, однако очень любил искусство, музыку, в доме был рояль и все музицировали, а сам отец играл на мини-гитаре. Марианна рассказывала, что в ее семье явно присутствовала связь с русской культурой: так, мама очень любила русскую литературу и даже одну из дочерей, младшую сестру Марианны, назвала Ольгой. По окончании школы Марианна встала перед выбором, где продолжить обучение — в консерватории или Академии художеств, в итоге остановилась на последней, где обучалась технике витража, мозаики, пластики и росписи по тканям. Затем она специализировалась в росписи по тканям, работала в разнообразных техниках, участвовала в выставках.

Марианна так рассказывала о себе: «Я была „нормальным“ художником с европейским образованием, владела разными техниками и участвовала в выставках, и тем не менее выбрала иной способ самовыражения... Для меня всегда была важна подоплека — духовное содержание и значение, заключенное в символизме. В своих путешествиях на Восток и Запад (в Ирландию) я столкнулась с кельтскими плетеными узорами — узлами бесконечности, основанными на нумерологии. В самых различных культурах мне встречались великолепные мандалы, которые завораживали и вдохновляли, однако всему этому недоставало духовности. Свой путь и цель я нашла в Непале, Индии и затем в Тибете». Когда Марианна была в Индии, в одном из пещерных храмов ее сильно впечатлили росписи с изображениями будд. Начиная с 1984 года она в течение двух лет занималась на курсах у Энди Вебера (западного мастера тханка-живописи в стиле менсар). По прошествии двух лет Энди сказал, что Марианне следует «поискать тибетского Учителя».

В 1986 году Марианна поехала на курс в Юнтен-линг (Бельгия, Уй) к тибетскому мастеру Гега-ламе — он и стал для нее главным Учителем. Марианна много занималась самостоятельно и привозила пачки рисунков, которые Гега оценивал порой весьма критически. Марианна как-то призналась, что период обучения, который занял около восьми лет, был очень непростой. Гега-лама повторял своим ученикам: «Если кто-то нарисовал хоть одну фигуру будды в течение всей жизни — это очень большая заслуга».

Третий учитель Марианны — тибетский живописец Шераб Палден Беру (Шотландия, Самье-линг), необыкновенный мастер цвета, работающий в стиле карма-гадри. Марианна с большой теплотой вспоминала о нем и называла «мастером обучения без слов». Она отмечала, что он совсем не говорил по-английски и при этом способен был показать и объяснить ученику всё совершенным образом.

В 1990 году, по просьбе своего коренного учителя Кьябдже Гехлега Ринпоче (1939–2017), Марианна провела несколько курсов тханка-живописи в США — так началась ее карьера учителя. В настоящее время Марианна помимо ежегодных летних курсов в России проводит в течение года регулярные занятия по тханка-живописи в Нидерландах, а кроме того дважды в год посещает Германию (Франкфурт и Берлин) для проведения курсов-уикендов.

Марианна написала более 70 тханок, а также совместно с коллегами выполнила несколько больших настенных росписей (одна из них, Колесо бытия, в Дхарма-центре в Копенгагене). Одна из главных, как она считает, тханок — Древо прибежища (160х120 см), была начата в 1990 году и потребовала около трех лет работы. Эта тханка была подарена  Дхарма-центру Jewel Heart в Ниймегене.

В 1993 году Марианна ван дер Хорст-Лем по приглашению ламы Оле Нидала провела курс тханка-живописи в Харькове, год спустя — в России, в Санкт-Петербурге. За минувшие 25 лет в России под ее руководством состоялись уже три десятка курсов, в которых приняли участие более 600 (!) человек. Марианна говорила, что Гега-лама в одном из последних писем завещал ей «ездить в Россию, даже если будет всего один ученик…»

К началу

Гега-лама (dge dga' bla ma)

Гега-лама (1931–1996) — выдающийся мастер традиции карма-гадри. Он был не только превосходным художником тханка, но виртуозно владел и другими видами искусств: каллиграфией, скульптурой и изготовлением ритуальных предметов, танцами, пением.

Гега-лама родился в деревне Ринчен Линг в Восточном Тибете, с самого детства интересовался искусством. В восемь лет он начал изучать каллиграфию с ламой Дронстай. В одиннадцать лет поступил в монастырь Тшабтша, где изучал буддийскую философию, танец, искусство и музыку. В 16-летнем возрасте он встретил мастера Чок Йонг, у которого брал первые настоящие уроки живописи, учился гравировке по камню, а также искусству пения. Позднее Гега-лама разыскал учителя Тангла Цеванга (1902 г.р.), который даровал ему знание правильных пропорций, от него же Гега-лама получил устные и практические наставления по тханка-живописи. О своем учителе Тангла Цеванге Гега-лама писал: «Необыкновенно одаренный с юных лет, он в совершенстве владел живописью и скульптурой, имел обширное знание Дхармы и был широко известен, имел множество учеников. Будучи добродушным человеком, он частенько шутил, в его мастерской всегда царил смех. Вместе со своими учениками он неустанно трудился с юности до 85 лет...» Гега-лама вспоминал, что когда он отправился учиться к Тангла Цевангу и наконец увидел его, тот как раз трудился над биографией Конгтрула: «Тангла Цеванг был не только великим художником, но и очень ученым в литературном искусстве и хорошим писцом. Он служил писцом у Ситу тулку для выполнения важных заданий, например, когда нужно было составить официальные письма в красивой стихотворной форме. Я был поражен, увидев, как Учитель непрерывно отпускал добродушные шутки и разные веселые высказывания в компании своих коллег за работой над биографией. Однако он никогда не ошибался при письме — казалось, он мог делать несколько дел одновременно».

С 22 лет Гега-лама стал работать самостоятельно, первая его тханка с изображением тысячи будд была посвящена памяти матери. У учителя Дамчо он перенял навыки работы с металлом — литье статуэток, колокольчиков и др. В Тибете бытовало мнение, что работа с металлом — низкое занятие, однако Гега-лама так не считал. Кроме этих, были и другие учителя, которые служили ему вдохновляющим примером. Гега-лама говорил, что те, кто передавал линию карма-гадри, были эманациями великих учителей (но себя он таковым не считал).

В 1959 году Гега-лама с семьей своей супруги Ринзин Чодон (1943 г.р., она была ученицей Гега-ламы) вынужден был покинуть Восточный Тибет и мигрировать в Индию. Во время долгих странствий, продлившихся пять лет, около половины семьи погибла (25 человек). В итоге семья осела в Даржилинге. У Гега-ламы и Ринзин Чодон родилось двое детей: дочь Янгчен (1966 г.р.) и сын Тарфен (1973 г.р.). В дальнейшем семья жила в Сиккиме и Даржилинге, в Непале. В Катманду, в Непале, у Гега-ламы была своя мастерская и множество учеников, он был официально признан как держатель традиции карма-гадри и отвечал за отдел искусств шедры в Румтеке, а позднее и за школу карма-гадри в Европе — в Юнтен-линге.

19 мая 1978 года XVI Кармапа Ранджунг Ригпе Дордже (1924–1981) поручил Гега-ламе передавать традицию карма-гадри на Запад. Гега-лама многократно приезжал в Бельгию (Институт Юнтен-линг, Уй) для проведения ретритов. Курс обучения был рассчитан на восемь лет и включал в себя иконометрию, иконографию, историю тханка-живописи, технологию, работу с красками, дополнительно студенты изучали тибетский язык. Начиная с пятого курса — создание мандал, изготовление и освящение статуй и ступ, каллиграфию, ритуалы. Также старшекурсники имели возможность пройти углубленный курс на протяжении месяца-двух, Гега-ламе ассистировали Ринзин Чодон и Тенба Рабгей. Восьмилетний курс завершался экзаменом. К Гега-ламе обращалось множество людей за наставлениями, и он поставил себе цель — обеспечить учеников законченными схемами. Так, в 1979 году была начата книга Гега-ламы Principles of Tibetan Art*.

В Юнтен-линге, Уй, в 1980–е — начале 1990-х годов Гега-ламой были выполнены настенные росписи: Будда с архатами, Махакала; изготовлена большая скульптура Будды в саду за замком, а также внутри ступы, статуя Калу Ринпоче, 25 золотых тханок и много других тханок в Центре и др. В Тибете, Индии, Сиккиме, Непале Гега-ламой были написаны десятки, возможно сотни, тханок — для Беру Кьенце Ринпоче, Калу Ринпоче, Дильго Кьенце Ринпоче, в Румтеке и др.; в 1991 году возведена Виджая-ступа в честь ламы Огияна (1933–1990) в индийском поселении Лингцанг (Мандувала); отлиты статуи и выковано множество высокохудожественных ритуальных предметов.

У Гега-ламы было много учеников — тибетцев, непальцев, европейцев, но лишь несколько стали настоящими мастерами. Так, Джамьон Сингье ныне живет и преподает в Калифорнии, США; сын Тарфен — в Амстердаме; племянник Карма Лингцанг — в Катманду; Бруни Файст-Крамер — в Германии и др. Гега-лама очень много усилий вкладывал в обучение, в образование. Марианна рассказывала, что она как-то спросила Гега-ламу: «Как определить, что ученик готов учить сам?» — «У него слезы навернулись, он стал рассказывать про своих учителей. Он был бесконечно благодарен им. Гега сказал, что пока учитель жив, он, как правило, не позволяет учить дальше. В определенный момент он решает, что ученик готов к этому. Все это делается очень осторожно и внимательно...»

В настоящее время сын Гега-ламы — Tharphen Lingtsang продолжает дело отца и проводит обучающие курсы тханка-живописи в Бельгии.
_______________
* Principles of Tibetan Art Гега-ламы — авторитетное и исчерпывающее руководство по тибетской иконографии и иконометрии, книга была издана (на англ. и тиб. языках) в 1982 году в Бельгии и стала незаменимым учебником рисования. В 1983 книга была переиздана в Дхарамсале (в двух томах меньшего формата, отличается только несколькими схемами и иллюстрациями: дополнительные листы с растениями, орнаменты, четверо дружных, феникс, гибридные животные и др.). Лишь три десятилетия спустя, в 2014 году, книга Гега-ламы вновь была переиздана (на англ. языке) в Амстердаме его сыном.

О книге Гега-ламы Principles of Tibetan art
Книга Гега-ламы полностью называется Principles of Tibetan art. Illustrations and explanations of Buddhist iconography and iconometry according to the Karma Gardri School by Gega Lama, master painter of the Karma Gardri School (Основы тибетского искусства. Иллюстрации и объяснения буддийской иконографии и иконометрии согласно школе карма-гадри, подготовленные Гега-ламой, мастером карма-гадри), на тибетском — «Леудун ринчен бумшанг» (le’u bdun rin chen bum bzang), или «Семиглавый трактат Славный Сосуд Драгоценностей, объяснение искусства рисования Трех Драгоценностей (rten gsum gyi thig ris dang de’i ’grel bshad)».
Свою книгу Гега-лама начал в 1979 году в ответ на просьбы своих учеников о подробных наставлениях по живописи тханка. В 1981 году тибетский текст был переведен на английский канадцем Карма Чочи Нимой (Ричардом Барроном), и в 1982 году книга была издана тибетским институтом в Антверпене, Бельгия (изд-во Kunchab Publications). Предполагалось, что трактат будет состоять из двух томов: первый будет посвящен иконографии, второй — содержать наставления по символизму и цвету. Но, к сожалению, Гега-лама не успел завершить второй том.
В предисловии Гега-лама пишет: «Основной текст, который был мною использован, это „Музыка, услаждающая чистый разум“ (blo gsal dgyes pa’i rol mo), который синтезирует идеи, высказанные в трудах различных мастеров: иерарха VIII Кармапы Микьё Дорже, сиятельного Бутона Ринчендуба, Менла Дондруба из Ментанга, регента V Далай-ламы Сангье Гьяцо и Тренгкава Лодро Зангпо. Эти мастера, в свою очередь, основывались на ранних источниках, сутрах и тантрах, таких как Калачакратантра (dpal dus kyi ’khorlo’i rgyud), Махасамвародайятантрараджа (dpal sdom par ’byung ba’i rgyud), Калайяматантра (gshin rje nag po’i rgyud) и Шарипутрапариприччхасутра (sa ri bus zhus pa’i mdo)». В числе дополнительных источников Гега-лама указывает текст «Прекрасные орнаменты искусства» (bzo rig mdses pa’i kha rgyan) Лабсанга Дамчё Гьяцо и «Сияющее Солнце» (rab gsal nyi ma) Мифама Чоклай Намгьяла. Далее Гега-лама отмечает: «Устные наставления моих учителей и мой собственный опыт внесли вклад в написание этой книги. Хотя текст может немного отличаться от древних наставлений, я не вижу противоречия, но только гармонию с духом традиции: в том, что представлено, нет ни путаницы, ни искажения».
Здесь следует отметить, что в своей области Гега-лама был человеком исключительно компетентным и образованным. Это признавал такой авторитет, как Его Святейшество XVI Кармапа Рангджунг Ригпе Дордже (1924–1981), который поручил в свое время Гега-ламе распространять традицию карма-гадри на Запад. Другой высокопочитаемый мастер современности, Его Святейшество Дильго Кхьенце Ринпоче (1910–1991), во вступлении к первому изданию книги Гега-ламы пишет: «В этой книге описаны пропорции тела священных изображений… Данные изображения являются работой художника из Лингтсанга — Гега-ламы, и они авторитетны, будучи основанными на достоверных источниках — сутрах, тантрах и практических наставлениях… Поэтому я и написал это вступительное слово, чтобы другие могли энергично обучаться и следовать традиции художественной практики в ненарушенном состоянии, и, следовательно, они могут иметь к этой книге доверие».

Книга Гега-ламы, двухтомник, 1983, на BDRC.

К началу

Тангла Цеванг (thang lha tshe dbang) 唐拉泽旺

Тангла Цеванг (1902–1989) — учитель Гега-ламы, родился в 1902 году в провинции Арап в Дерге Палъюл (Восточный Тибет). Гега-лама пишет о нем в своей книге: «Одаренный с раннего возраста, он имел большие художественные наклонности и изучил множество искусств, таких как живопись и скульптура, под руководством двух совершенных мастеров гадри — Уари Лама Лодро, который преуспел в рисунке, и Пайма Рабтен, держатель линий Каршйо, который преуспел живописи. Такла Цеванг провел всю свою жизнь в неиссякаемой творческой активности. Предыдущий Ситу Ринпоче, Пайма Вангчук Гьялпо, выразил почтение Тангла Цевангу, отметив, что его живопись так хороша, что подходит для установки на алтарь даже не будучи формально освященной. Кто бы ни обозревал его работу, будь то люди различающие или нет, — все находили эти формы светящимися, потому что его работа находилась в совершенном согласии с привнесенными сутрами и тантрами, она всеми воспринималась как достоверная».

Памела Логан (Pamela Logan), президент общества Kham Aid Foundation, работала в 2000-м году над книгой о реставрационных работах в Байя (Baiya). Она сообщает, что Такла Цеванг был «самым знаменитым в Кхаме художником своего времени», и приводит следующие факты из его жизни:
«Тангла Цеванг (Thangla Tsewang, 1902–1985) родился в сельском районе Атри (Athri), в одном дне пути от Пальпунга. В детстве он обучался стилю “старый менри” у Аку Трараба (Akhu Trarab) в Пальпунге, затем в 15-летнем возрасте отправился в монастырь Гарток и учился у Пурбу Тсеринга и Дзингла Джамчанга (Phurbu Tsering, Dzinglha Jamchang). В 1926 году Тангла Цеванг работал над настенными росписями в стиле гадри в Пальпунге; тогда и проявилась его необычайная одаренность и он стал известен как “художник от бога”. Он не был привязан исключительно к стилю гадри, но работал также и в старом менри — вырезал фигуры на печатных формах в типографии Дерге; экспериментировал с различными изобразительными методами — не только китайскими, но и зарубежными. Позднее он перебрался в Центральный Тибет на службу к XVI Кармапе — в качестве секретаря. Во времена Культурной революции благодаря нему многие монастырские реликвии были спасены от разграбления Красной гвардией. После возрождения буддийской практики в Дерге, Тангла Цеванг следил за восстановлением главного молитвенного зала Пальпунга; кроме того он обучил множество молодых художников».
Памела Логан также сообщала, что в Тибете работает художник Пенцок, или Хе Кангде (Pentsok, или He Kangde), который обучался у самого Тангла Цеванга и у двух учеников Мастера. В 1986 году Пенцок окончил Сычуанскую тибетскую школу, в настоящее время работает там же инструктором по танка-живописи. Несмотря на большую загруженность, он обучает и иностранцев (в период летних и новогодних каникул — примерно два месяца и один месяц соответственно).

Биография Тангла Цеванга из книги A History of Tibetan Painting, David Jackson, 1996 (Перевод И. Чукова, 2009):

Тангла Цеванг
Старшим мастером живописи в тибетской школе Дерге до поздних восьмидесятых был Тангла Цеванг (thang bla tshe dbang, 1902 — около 1990) из A-три в провинции Дерге. Сначала он обучался старому менри у А-кху Трараба в Пальпунге. В пятнадцать лет Катог Ситу Чокьи Гьяцо наказал ему изучать в Катоге помимо других предметов традицию менри у Друпа Пхурбу (Чамдо Пхурбу Церинг) и Дзинглха Чжамянга. В 1926 во время росписи настенной живописи в Пальпунге с Кардруком, он овладел гадри вместе с теорией иконометрии. После этого великий мастер Чжамянг Кхенце Чокьи Лодро (1893-1959) часто восхвалял его словами «магически проявившейся художник» ⁷²⁶. Много лет он работал для Пальпунг Ситу Тулку не только как художник, но также как и секретарь, ответственный за составление изысканно украшенных текстов ⁷²⁷. В Пальпунге под покровительством Ситу он нарисовал множество тханок и руководил проектами по настенной росписи. Затем он стал секретарем 16-го Кармапы и много времени прожил в провинции У ⁷²⁸.
Он экспериментировал с разными стилями: изобразил Шестнадцать старцев в китайском стиле, а также создал рисунок Милы (mila chu ris ma), выполненный акварелью или чернилами. К тому же он написал портрет своего покровителя Пальпунг Ситу Пэма Вангчог Гьялпо в «стиле чужеземцев» (т.e. реализме под влиянием западного искусства) ⁷²⁹. В дополнение говорится, что он написал краткую историю буддийской живописи в Тибете ⁷³⁰.
В 1952 г. он взялся за исполнение подлинников около двадцати трех образов преимущественно в старом менри (с некоторым уклоном в гадри), которые вырезали на печатных блоках в Дерге; в их число входило Шестнадцать старцев ⁷³¹. Он лично отмечал, что печатные эти блоки и настенная живопись монастыря Таранатхи в Джонанг Тагтен Пхунцог Линге одинаково выполнены в стиле старый менри, схожем с гадри. Однако его настенная роспись в Пальпунге была в стиле гадри с пейзажем и колоритом в китайском стиле. Он также был главным художником при строительстве Йундрунг Лхакханг в Дерге в 1982 г.⁷³². Ему удалось спасти множество драгоценных предметов от разрушения во время Культурной революции. В недавнем времени он был занят восстановлением Пальпунга и учил многих учеников, которые сейчас прекрасно работают сами ⁷³³.
В число учеников Тангла Цеванга входят художники, которые покинули Тибет и стали по-настоящему выдающимися. Художник Шераб Гъялцен из семьи Беру (живущий сейчас в центре Самьелинг, Шотландия) был учеником Тангла Цеванга еще до появления Гега-ламы. Он был из монастыря Намгьялгон в Данкхоге на северо-западе Дерге ⁷³⁴. Другой важный мастер гадри того времени был Трагьял (bkra rgyal) из Нангчена, который обучил нескольких талантливых учеников, он умер в Румтеке, Сикким.
Каршодпа в недавнее время
Стиль каршодпа также продолжал развиваться в Кхаме. По крайней мере, с начала XVIII века это ответвление стиля карма гадри, похоже, стало эклектичным синтезом, который избирательно вобрал в себя влияния как старого так и нового менри, в дополнение к преобладающему уклону в гадри. Художник Пема Рабтен и Гонпо Дордже были двумя художниками каршодпа начала XX века, чьи имена до сих пор хранит в памяти живая традиция. (О них см. выше главу 11). К другим художникам недавнего времени, на которых традиция каршодпа XX века повлияла хотя бы частично, относится учитель художника из Лингцанга Гега Ламы — Тангла Цеванг (род. 1902). Он жил в Дерге в Палъюле и осваивал краски у Пема Рабтена, относящемуся к каршодпа ⁷³⁵. Он также изучал кхамский новый менри и более традиционный гадри.
________________
726 Там же. Страницы 88f. См. также dKon-mchog-bstan-’dzin (1994), стр. 125-27, который описывает жизнь Танга Цеванга. Согласно этому авторитетному источнику, на стр. 126 говорится, что он родился в 1902 г. в Певар Чунйин рядом с Дерге, на берегах Дричу. В дополнение к своим практическим занятиям, он изучил теорию зориг (пропорций и т.д.) у кхенпо Кхенраба (Бонтопа Джамянг Кхенраб, 1889-1960-е, второй кхенпо в школе Дзонгсар в период около 1920-1929 гг).
727 Гега Лама, Бодхнатх, Март 1995, вспоминал, когда он впервые отправился учиться к своему учителю Танга Цевангу, тот работал над биографией Конгтрула. Он был не только великим художником, но и очень ученым в литературном искусстве и хорошим писцом. Он работал писцом у Ситу тулку для выполнения важных заданий, например, когда нужно было составить официальные письма в красивой стихотворной форме. Гега Лама был поражен, когда увидел, как его учитель непрерывно отпускал добродушные шутки и разные веселые высказывания в компании своих коллег за работой над биографией. Но он никогда не ошибался при письме — казалось, он мог делать несколько вещей одновременно.
728 dKon-mchog-bstan-’dzin (1994), p.126
729 Там же. На стр. 131 он упоминает и другие реалистические изображения в западном стиле в rTag-brtan-mi’gyur pho-brang (Вечный Неизменяемый Дворец, — прим. пер.) в Норбулинге, заказанные 13-м Далай ламой.
730 dKon-mchog-bstan-’dzin (1994), стр. 112, упоминает в качестве источника своей истории гадри работу Тангла Цеванга Bod kyi ri mo ‘byung tshul cung zad gleng ba, которая более никак не доступна.
731 Согласно Гега Ламе, Бодхнатх, Март 1995: Некоторые из рисунков Танла Цеванга были вырезаны на блоках в Пальпунге, такие как Шангпа Кагью Ца ва сум (т.е. 1. лама, 2.йидам, и 3. чокьонг). В Пальпунге печатные блоки для божеств и т.д. хранились в Верхнем Ретрите (Ri-khrod gong), т.е. в Цайдра Ринчен Драге, там же где множество печатных блоков с работами Конгтрула.
732 Thub-bstan-phun-tshogs, pp.88f
733 dKon-mchog-bstan-’dzin (1994), стр.126.
734 Гега Дама, Бодхантх, Март 1995.

К началу

new! Биография Тангла Цеванга
из книги, изданной тибетскими учениками Тангла Цеванга (Collection of Tanglazewang. Authors: Konchog Tenzin, Yontan Tsering, Dodril. 2006)
См. на BDRC: Collection of Tanglzewang. 2006

I. Детство
Тангла Цеванг родился в 1902 году в обычной тибетской семье в Дерге, провинция Кхам, в деревне под названием Байраваб на восточном берегу Янцзы. В 1907 году, когда мальчику было шесть лет, монах Анчо Гонпо научил его мантрам и чтению. Имея большое стремление к знаниям, Тангла много читал и с легкостью запоминал тексты буддийских практик. Он самостоятельно научился письму, используя бересту вместо бумаги и бамбуковую палочку, которую макал в сажу, «чернильницей» ему служила битая чашка. Способности мальчика и его усердие вызывали у монахов и односельчан восхищение и уважение. Но семья была бедной, и днем он работал, пас коней, а по ночам читал. Мать беспокоилась за сына и уговаривала его отдыхать побольше. Когда он пас коней, то часто имел видения — летящих в небесах воинов-всадников с развевающимися победными знаменами. Позднее он узнал, что эти проявления относятся к восьмому уровню мира богов.
Дядя Тангла Цеванга был художником, и мальчик, с самого детства общаясь с дядей Сонамом и слушая его рассказы о росписях в храме Пальпунга, тоже мечтал стать художником. Он изображал разных животных — обезьян, слонов, а также людей, монахов, растения, выцарапывал рисунки на камне.
В 1911 году, когда ему было десять лет, дядя Сонам дал ему картинку — этапы медитации и четыре царя-охранителя. Это вдохновило мальчика, он стал прилагать большие усилия к живописи. Он хотел копировать тханки в нишах, но монахи запирали их, и тогда Тангла взял за образец одну из множества одинаковых статуэток, которые свободно стояли на балке. Сам не зная почему, он изобразил Будду желтого цвета, и впоследствии учитель объяснил ему, что это следы впечатлений из прошлой жизни, привнесенные в эту.
II. Учеба
В 1913 году, когда Тангла Цевангу было 12 лет, он принял начальные монашеские обеты от кхенпо Цеванга Палджора в монастыре Пальпунг. И хотя затем Тангла изучал ритуалы и буддийские тексты, бóльшую часть времени он посвящал живописи. Зная это, мать и его дядя Тангла Норбу решили обратиться к Вашул-ламе Лодро, известному архитектору и врачу, они поднесли ламе богатые дары и попросили принять Тангла Цеванга в ученики. Тот согласился, и Тагла Цеванг днем стал выполнять свои монастырские обязанности, а по утрам и вечерам посещал Вашул-ламу и учился рисунку и живописи. В летние месяцы лама брал ученика с собой в горы, где собирал лекарственные травы для приготовления пилюль. Тангла пробыл у Вашул-ламы три года и стал со временем его любимым учеником.
Оба дяди Тангла Цеванга также уделяли внимание племяннику, занимались с ним. Когда Тангла набрался достаточно опыта и написал 20 тханок, дядя Тангла Норбу обшил их шелковой парчой и вывесил в храме. Другой дядя, лама Сонам Норбу, даровал сущностные наставления по освобождению, практике стослоговой мантры и др.
В 14 лет Тангла приступил к изучению грамматики с Джамьяном Чокьи Гьялценом, который прежде был наставником Джамгона Контрула Ринпоче и Палдена Кхьенце Одзера Ринпоче.
В 1916-м, когда ему было 15 лет, через их деревню проезжал Кхатог Циту Ринпоче Чокьи Гьялцен. Он направлялся в Дерге и по пути, по приглашению семьи Такла Цеванга, остановился в их доме. Кхатог Ринпоче был впечатлен, увидев тханки, написанные Тангла Цевангом, и предложил родителям отправить сына на обучение в монастырь Кхатог, где было множество статуй, тханок и росписей. Ринпоче готов был оплатить все расходы на обучение юного художника. В апреле того же года Тангла отправился в Кхатог. Когда он прибыл в монастырь и увидел своего нового учителя — Джамьяна Сертага Пхунцога, тот как раз изображал линию преемственности мастеров Кхатог, что сочли очень благоприятным знаком.
В монастыре Тангла жил у Кхатога Ринпоче и учился у Сертага Пхунцога, также изучал эпистемологию и философию с кхенпо Калу. По прошествии двух лет, в 1917 году, Пальпунг Ринпоче попросил его вернуться назад в монастырь Пальпунг. В Пальпунге тогда было много ученых, в том числе Тай Ситу Ринпоче, Дронгньи Цеванг Ринпоче. Тангла по возвращении изучал мадхьямику, абхидхарму и праджняпарамиту и завершил буддийское образование. Затем последовал трехлетний ретрит.
Во время ретрита Тангла практиковал медитацию на красную и белую форму Ваджрайогини, глубокие учения шангпа-кагью и шесть йог Нигумы. Также от своего дяди Тангла Норбу он получил особые посвящения, устные передачи и наставления традиции карма-кагью, под его руководством досконально изучил тексты, освоил ритуальное пение и мудры.
III. Образы будд
В 1920 году, в 19 лет, Тангла завершил ретрит. Его дядя Тангла Норбу решил устроить ему темный ретит по практике Будды Вайрочаны (Кунриг) и Будды Акшобхьи (Митригпа). Это было уже согласовано, однако Ситу Пема Вангчук попросил Тангла Цеванга расписать строящийся храм Калачакры и сто тысяч статуй Ваджрасаттвы. Пальпунг в те годы процветал, и для живописных работ были заказаны самые лучшие драгоценные минеральные пигменты: 10 пачек киновари и золота из Индии, 20 пачек желтых и коричневых минеральных пигментов из Непала, а также синие и зеленые. Тангла присоединился к группе художников и вместе с двумя из них завершил роспись храма. Работы, выполненные драгоценными натуральными красками, выглядели изумительно красиво и роскошно.
В 1922-м, в 21 год, Тангла принял обеты бодхисаттвы, а также получил много посвящений и устных передач от Ситу Пема Вангчука. В этот же год Тангла хотел принять полные монашеские обеты, но Пема Вангчук отговорил его, поскольку художнику приходится иметь дело с драгоценными материалами — золотом и серебром.
В 1926 году Тангла участвовал в реконструкции и расширении храма Майтрейи в монастыре Пальпунг и трудился над двумя фресками и статуями, всего было же задействовано более 40 художников. В то время Тангла работал со знаменитым архитектором гелонгом Кардругом, мастером, который владел методами рисунка, живописи и скульптуры, в том числе из сандалового дерева, золота и серебра, изображал будд, бодхисаттв, богинь и гневные божества. От гелонга Кардруга Тангла получил много наставлений о тибетском традиционном зодчестве.
IV. Искания
С самого детства Тангла любил литературу, поэзию, позднее много читал самостоятельно, изучал теорию поэзии. В 1920–30-е гг. Тангла продолжал совершенствоваться в различных областях знания, занимался астрологией и другими науками.
В 1940-м Тангла отправился в паломничество в Лхасу, в святые места, связанные с житием Марпы-лоцавы, Миларепы, и др. Он имел сильные духовные переживания и видения в снах. Так, когда он несколько дней провел возле обители Марпы-переводчика, во сне ему явился сам Марпа, спустившись по облакам с небес, и передал книгу с текстом «Тайна сердца махамудры». Проснувшись, Тангла ясно помнил каждую букву, а позднее сожалел, что не записал текст сразу. Из паломничества он вернулся без гроша в кармане.
В 1944 году Тангла отправился в монастырь Сера, где изучал законы диспутов. В июле того же года его пригласили стать секретарем кармапы, и Тангла отправился в провинцию У, где долгое время служил серетарем XVI Карпамы.
В 1951 году Тангла выполнил большой заказ для печатни в Дерге — вырезал 23 доски, в том числе ксилографии 16-ти архатов и др.
В 1952–53 гг. он совместно с коллегой-художником (Нан Чинь Ньима?) написал более 40 тханок — линию преемственности кагью.
Также в эти благополучные десятилетия Тангла написал поэтические произведения и несколько книг, в том числе «Историю тибетской тханка-живописи».
V. Катастрофа... В поисках спасения
В 1956 году политическая обстановка в Тибете и Кхаме накалилась. С ростом повстанческих настроений, Атрингбу и Атри Солпонпо начали в Пальпунге агитацию — они призывали всех присоединиться к протестам против вторжения китайских войск. Тангла Цеванг продолжал учить художников, он сказал тогда, что поскольку китайцы так сильны, лучше не воевать с ними, а уйти в Индию, дабы избежать насилия и ухудшения ситуации. А кто не может уйти, тому лучше смириться. В течение последующего года китайская Красная Армия захватила Кхам и убила всех повстанцев.
В 1957 году в Кхаме вспыхнуло движение за демократические реформы, в результате чего ламы, богатые купцы и ученые были арестованы — китайские власти добивались лояльности к коммунистической партии. Кзангтри Цеванга Гюрме и многих других избили до смерти. Почти сто человек были заключены в тюрьму и голодали, из этой сотни выжили лишь двое. Во время своего тюремного заточения в Пальпунге Тангла рисовал картинки для китайских чиновников, чем заслужил бóльшую снисходительность по сравнению с другими заключенными. Кроме того, поскольку остальные заключенные были неграмотными, ему было велено служить еще и в качестве писца. Тхангла приписывал эту удачу своей карме и искусности.
В 1958-м и 1959 гг. китайцы стали создавать коммуны (колхозы) в Кхаме. Все земельные владения и скот были конфискованы правительством, запрещена всякая частная собственность. В то время Тангла работал колхозником.
В 1960 году в Кхаме начался голод из-за китайской оккупации. На этот раз Тангла Цевангу поручили изготовить наградные таблички для китайских партийных активистов за один вечер, под надзором. Также он писал портреты местных чиновников, копировал китайскую каллиграфию и писал изречения Мао на городских стенах, выполнял другие работы для наглядной агитации и пропаганды. Хотя Тангла и не знал иероглифики, благодаря навыкам рисования он легко писал «красивые китайские иероглифы», которые вызывали восхищение ханьцев. Благодаря своему мастерству художника ему почти не приходилось выполнять тяжелую работу.
В 1961 году политическая ситуация в Кхаме слегка улучшилась. Тангла вместе с шестью тибетцами, в том числе Джелаг Карма Пхунцогом и Лугла Карма Шерабом, приступил к восстановлению главного монастырского храма в Пальпунге и реставрации статуй. Тангла был выбран представителем буддийской общины, во время пребывания в этой должности он трижды ездил в Дарцедо для официальных встреч с другими представителями. По согласованию с местной администрацией Тангла служил в качестве помощника врача при клинике и сделал копию «Четырех медицинских трактатов», тем самым сохранив для потомков драгоценной каллиграфический образец классики медицины.
Летом 1966 года началась культурная революция. Красная Армия уничтожала монастыри, книги, типографии, ступы, древние реликварии и другие религиозные объекты и культурные ценности по всему Тибету. Красная Армия разграбила монастырские сокровищницы, отправив драгоценные камни, золото и серебро в Китай. Во время революции Тангла вместе с другими тибетцами, подвергая свою жизнь большой опасности, прятал драгоценные реликвии в горах, пещерах и окрестных лесах. Позднее, когда политическая ситуация изменилась (уже в 1980-е гг.), он извлек эти сокровища и вернул их монастырю.
Когда его спрашивали, как же ему удавалось спасать ценности, он объяснял, что, поскольку был художником и многим охранникам-китайцам рисовал портреты и пр., они относились к нему с благосклонностью. Это позволяло ему проникать в монастыри, не будучи пойманным. На вопрос, платят ли китайские чиновники за его картины, Тангла просто отвечал, что не быть избитым или убитым — более чем достаточная плата.
VI. Учительство
Как истинный бодхисаттва, Тангла Цеванг в период культурной революции, невзирая на опасность, втайне обучал молодых тибетцев тханка-живописи и давал другие наставления. Это приходилось делать поздними вечерами. Тангла говорил своим ученикам, что уже стар, но нужно, чтобы знания были переданы трем младшим поколениям — лишь тогда удастся сохранить тибетскую культуру. Сам он упорно продолжал выполнять свои буддийские практики шесть раз в сутки.
В 1976 году, после смерти Мао Цзэдуна, культурная революция была свернута, национальная политика разительно изменилась. Начиная 1977 года Тангла Цеванг учит молодежь тханка-живописи, стихосложению, дает наставления по пути бодхисаттвы. Он также начал строительство Школы изучения буддизма при монастыре Пальпунг, но из-за возникших препятствий проект остался незавершен. С послаблением в области национальной политики темпы восстановления буддийских храмов в разных частях Тибета ускорились. Все больше учеников, не только тибетцев, но и китайцев, стали приезжать к Тангла Цевангу из самых разных мест, чтобы изучать тханка-живопись. Он становится широко известен как эксперт по тибетскому буддизму, истории и литературе, много специалистов и ученых обращаются к нему за консультациями.
В 1981 году, когда ему было 80 лет, Тангла при содействии Таши Церинга, который был главным директором Национального бюро провинции Сычуань, открыл Тибетскую школу в Дерге. Школа была основана на несектарном подходе к обучению, программа включала изучение тибетской культуры, религии, искусства живописи, архитектуры и фитотерапии. Многие из самых влиятельных и известных нынешних ученых, чиновников и художников получали образование в этой школе.
Позднее, в 1984 году, художественное отделение Тибетской школы переехало в Ba Bang Si (?). Тангла Цеванг преподавал в новой школе курсы живописи, скульптуры, иконометрии, особенностей стиля карма-гадри, китайской живописи и др. После 1980 года у Тангла Цеванга было более 100 учеников.
VII. Восстановление храма
В 1980 году, когда Тангла Цевангу было 79 лет, он начал реставрацию главного зала храма в Пальпунге. В 1981 году он собрал 40 лучших своих учеников, которые в течение трех лет занимались восстановлением росписей главного зала. К открытию зала Тангла поднес монастырю много статуй, музыкальных инструментов и книг из своего личного собрания. После ремонта главного зала Тангла Цеванг с учениками восстановили также медитационный зал.
В 1984 году руководство монастыря затеяло проект восстановления гигантской статуи Майтрейи, для чего был приглашен сторонний архитектор из Чамдо. Процесс ее создания сопровождался многими препятствиями, и, несмотря на попытки Тангла Цеванга помочь, в итоге статуя оказалась далека от идеала, ее обернули белыми шелковыми хадаками, чтобы укрыть от глаз прихожан. Позднее статуя была разобрана (?).
До 85 лет, т.е. до 1986 года, Тангла Цеванг продолжал преподавать в Школе искусств, а также обучать поэзии и пр.
Летом 1989 года, в 88 лет, Тангла Цеванг сказал: «В этом году я покину этот мир», и 26 июня он оставил эту землю. Тело его сохраняло гибкость в течение трех дней, а в небе появлялись невиданные облака.
VIII. Высочайшие достижения
Тангла Цеванг более 50 лет был архитектором и живописцем монастыря Пальпунг. За свою жизнь он написал более тысячи тханок и еще около двух тысяч вместе со своими учениками. Многие из его работ сохранились в монастыре и в типографии Дерге.
Он всегда был скромен, никогда не стремился к роскоши и богатству. Спокойно принимал насмешки над собой, лишь отшучивался, никогда не позволяя себе ответных оскорблений и нападок. Заботился о бедных и не любил публичности и восхвалений в свой адрес. Он искренне хвалил достижения других и радовался за них. Бесплатно, ничего не требуя взамен, обучал студентов, его обширные знания и опыт были доступны для всех.
Тангла повторял, что тот, кто долго изучает учение Будды, сутры и тантры, тот, кто усмиряет свой ум, является истинными представителем буддизма. И если бы ему довелось выбирать, он предпочел бы быть кхенпо, а не тулку. Тангла всегда говорил, чтобы понять, кто есть настоящий тулку, смотрите на ум, а не на титул. Так Тангла Цеванг Норбу воплощал учение Будды. В наши дни лишь немного таких лам, как Тангла Цеванг Норбу.

К началу

Интервью было взято летом 2011 года в Гаре (Подмосковье, Павлов Посад), во время проведения очередного летнего ретрита. Марианна рассказывает о своем творческом пути, учителях тханка-живописи, особенностях стиля гадри и др.

К началу

Интервью с Марианной ван дер Хорст-Лем (Москва, 2009)

Then, also I went to Scotland to Sherab Palden Beru two or three times, something like that. It was a Buddhist center, Kagyu center. There I painted on a big thangka, one of a series of several thangkas for the big gompa, each of them 3 meters wide and about 2 meters high. In Scotland I painted a big thangka. And he knew I was a painter already. I had to prove myself as a painter so I painted a ball; I shaded it, something like an orange. I made it very natural. And he said, OK, you can paint.

It was funny because Sherab Palden Beru could not talk English, he could only say "Good night", or "Good morning", so he could not teach us with words but he taught us in a different way, and it was amazing what we learned. I went several times to Scotland for many weeks and visited then also Andy Weber who lived in the lake-district very close to Scotland.

Также я 2-3 раза ездила к Шерабу Палден Беру в Шотландию. Это был буддийский центр Кагью. Там я принимала участие в изображении большой тханки, одной из серии нескольких тханка для большой гомпы. Каждая из них была около трех метров в ширину и двух метров в высоту. Он знал, что я уже была художником. Но мне нужно было доказать, что я художник. Я нарисовала шар, сделала затенение, и нарисовала что-то вроде апельсина — очень естественно. И тогда он сказал: хорошо, я вижу, что ты умеешь рисовать.

Забавно, но Шераб Палден Беру не говорил по-английски. Он мог сказать только "Доброй ночи", или "Доброе утро". Так что он не мог учить нас при помощи слов. Но он учил нас по-другому, и то, как он это делал, было поразительно! Я несколько раз ездила в Шотландию, и проводила там много времени; и, так как Энди Вебер жил в Озерном крае недалеко от Шотландии, я также навещала и его.

К началу

Also Vika from Saint-Petersburg was there. I have been to many places: several times to Ukraine, I have been in Kalmykia, between the Caspian and the Black Sea, in Buryatia, Saint-Petersburg three or four times, Moscow I think now eight times, at the Ladoga-lake, in the North-West close to the Finnish border. And we lived in the place of the woman, she was connected with the Hermitage, she was a photographer, who photographed for the catalogues and so on, for the Hermitage. And it was the first time Larisa translated for me.

Также там была Вика (Лошкарева) из Санкт-Петербурга. Я была в нескольких местах: несколько раз в Украине, в Калмыкии, в регионе между Каспийским и Черным морем, в Бурятии, три или четыре раза в Санкт-Петербурге, и, я думаю, уже восемь раз в Москве, возле Ладоги на Северо-Западе, возле финской границы. Там мы жили у женщины, которая имела отношение к Эрмитажу, она была фотографом, и делала снимки для каталогов, для Эрмитажа. Тогда Лариса (Рожнова) переводила меня в первый раз.

К началу

(Zalina and Alla: There is nothing here! We were lucky when we painted Dorje Chang, we managed to buy the colours we have never seen in our life. That's how the blessing works! And now, ther is nothing there again! But we think the situation will change. We remember how we were looking for glue all over country, and now it is available everywhere).

And now I think all Russia is comparable with this special region of Moscow, and even to Holland, to the West. Of course, I lived in many-many different houses, but I think the last years I lived in more luxurious houses; at first I experienced very small apartments with very small space. In the beginning I was amazed, how many people could fit into a small kitchen two by two, let me say. And also I noticed the sense of solidarity, though the level of life was so low, that people who could not pay for anything were sustained by others who also did not have so much money, they paid for those, so that they could learn. And what I also liked was the contactability: people touch each other; it is not done in our country, almost not. I remember the banya, where people washed each other — back, and so on. It was astonishing! I did not get used to it at all!

Вадим: До часу, двух…

М: Да? Я не знала. Еще я помню, что в начале мне приходилось покупать материалы — поскольку здесь они были недоступны. Так что мне приходилось их привозить, я заказывала их и везла. А сейчас все доступно. Правда? Вы же можете любой цвет купить?

Залина: Ничего нет! Повезло нам, когда мы рисовали Дордже Чанга для Кармапы, я купила такие цвета, которых не видела никогда в жизни. Вот как благословение действует! И теперь там опять ничего нет! Но, думаем, ситуация изменится.

Алла: Помню, мы клей искали по всей стране, теперь он есть везде.

М: Но сейчас, я думаю, ситуацию во всей России можно сравнить с этим особенным московским регионом, и даже с Голландией, с Западом. Конечно, я жила во многих, очень разных домах, но мне кажется, в последние годы меня селят только в роскошные дома. А в начале квартиры были очень небольшими, в них было так мало места. Меня тогда поражало, сколько человек может втиснуться в крохотную кухню, скажем, два на два. Еще я заметила чувство солидарности. Хотя уровень жизни был таким низким, что многие не могли оплачивать курс, и все же их поддерживали те, кто, не будучи сами богатыми, платили за тех, кто совсем не мог этого себе позволить, чтобы они тоже могли учиться. Еще мне понравилось то, что люди очень любят трогать, касаться друг друга. В нашей стране такого почти не увидишь. Мне вспоминается баня, когда люди мыли друг друга — терли спину, и так далее. Это было поразительно! Для меня это было так непривычно!

К началу

I remember, my teacher Gelek Rinpoche asked me for a big thangka, I remember I was sitting in America in his house, together with him, and no one else was in the house. I asked him: what could I paint next? Do you have an idea, because I did not know. He said: "Oh, you paint a field of merit". I said: "You don't mean the big one with all the figures on it!" He said: "Oh yes, I mean it". So, sometimes he was in Holland, and I asked him, could you please pass by and look if I'm doing well. He was there. I remember that there were people from everywhere: from Taiwan, Malaysia, Germany, Holland etc., about ten people were in my studio looking on the thangka, and he was sitting there and he was explaining. It was very nice. He visited my house, and they all looked at my thangka with all those people around. Sometimes I asked him to come, and he said: no, I don't come, I don't come. But I put some pressure on it. I said: "I need some support". "You have support all the time", he said. And when I was painting, a Tibetan person was standing behind me. A woman saw me in a vision, a clairvoyant. Clairvoyant means such a person who sees more than normally is seen. It is clear view. It is more a spiritual experience, when you see extraordinary things. There are some people who have a gift to see more than normal people. A special woman saw at a certain moment in a dream that I was painting a big painting, and that behind me a Tibetan person, so he was guiding me, a man was observing my thanka painting. She saw that. Behind me there was a master, a man was guiding me in the backside. That lady was a friend of a friend of mine. She told her: do you have a friend who is making a big painting? And then my friend said: yes, I know someone. And she said: a Tibetan is behind her to guide her. So, sometimes things happen.

Я помню, как мой учитель, Кьябье Гелек Римпоче, попросил меня нарисовать большую тханку. Помню, я была в Америке, мы сидели у него дома, и кроме нас, в доме больше никого не было. Я спросила его: "Какую работу мне выполнять следующей? Какие у Вас есть идеи, потому что я не знаю". Он сказал: "Рисуй поле заслуги". Я сказала: "Не говорите, что Вы имеете в виду большую тханку, на которой так много фигур!" Он сказал: "Да, я имею в виду именно ее". Иногда он был в Голландии, и я просила его, не мог бы он заехать и посмотреть, хорошо ли у меня продвигается работа. Он приехал. Я помню, что с ним были люди отовсюду: с Тайваня, из Малайзии, из Германии, из Голландии; люди стояли и смотрели на тханку, а он сидел и давал объяснения. Это было замечательно. Он посетил мой дом, и все эти люди окружили мою тханку и смотрели на нее. Иногда я просила его приехать, и он говорил: "Нет, я не приеду, я не приеду". Иногда я немного упорствовала, говоря: "Мне нужна поддержка". Он отвечал: "У тебя все время есть поддержка". И когда я рисовала, за мной стоял тибетец. У одной женщины было видение, связанное со мной. Она была ясновидящая. Ясновидение — это способность видеть больше, чем видят обычные люди. Это относится больше к духовному восприятию, когда видишь что-либо сверхъественным образом. Особенная женщина видела в какой-то момент во сне, что я рисую большую картину, и за мной стоит тибетец, и направляет меня, наблюдает за тем, как я рисую. Она это видела. Мастер стоял за мной, и направлял меня. Есть люди, у которых необычный дар — видеть то, что не могут видеть обычные люди. Эта женщина была подругой моей подруги. Она ей сказала: у тебя есть подруга, которая рисует большую картину? И моя подруга ответила: да, знаю такую. И та сказала: за ней стоит тибетец и направляет ее. Так что иногда такое случается.

К началу

There was a time when Gega Lama was giving teachings on what is the function, the duty of a teacher towards his students. And he explained at least two hours. The main thing he said, that teacher, when he is still alive, he is and stays the main for his/her students. When a student will be able to teach the teacher will say: you can start with easy things and I will tell you when you can overtake my duty. So with that in mind I was always a little bit… I felt bad about it, I never asked his permission, although I was asked by my teacher my teacher Kyabje Gelek to come to America already four times. So I was asked by my own teacher but I never asked Gega lama so I wanted his permission to teach myself. And I remember that a friend of mine, she went to Katmandu and she asked me should she take something for Gega Lama; so I had some presents for him, I wrote a letter, I let it to translate in Tibetan, and she took it with her, and she took also a bunch of papers — translation of some chapters of his book, Gega's book. In Russian — I still have those chapters at home. So she took it also with her; in that letter I asked Gega Lama: do you think, can I teach, because I do already and I feel bad about it, that kind of thing. And my friend-made took some pictures which showed that Gega lama was reading my letter, and it was seen he was already very ill, and he would not live very long after it. Then, after some weeks, after two weeks I got a letter, he sent it from Katmandu, and he said: if you are asked for one person even, then you have to go. That is how I asked his permission. By him I got a teacher's name that is painter's name. Tashi Palmo, the one who has an abundance of capacities. It is very beautiful. And than after two or three weeks, I think, he died. I was just in time. I would have had a very bad feeling if I would not have asked in time. But he was so careful, he also was talking with so much love about his own teacher. And he showed also how important it is — the lineage, and how precious it is, to have a lineage.

A woman from Holland, she went regularly to Gega's studio, and there should have been eight or ten people working every day. Lakshmi was her name. She was very young, she was eighteen, she had very long hair. She wanted to be a thanka painter, and she went to Katmandu and stayed there for half a year. All men, the male painters were making jokes on her, pulling her on her hair, because she was the only woman there. Then she met Gega's son Tharphen, and he at that time did not want to be a thanka painter at all, he wanted to go to America and earn quick money. And because Lakshmi he became a thanka painter. And they are living in Holland, they married, they have two boys. I met him on the 3rd of July in Amsterdam. They had there an exhibition. He is a very sweet man. He is e very kind and gentle man with many capacities, maybe he is around the thirties. So, because of a Dutch woman he came to Holland and became a thanka painter. He teaches now in Belgium, in the same place where I got teachings from his father, Gega Lama.

Однажды Гега Лама давал поучения о том, каковы функции и обязанности учителя по отношению к ученикам. И он объяснял это в течение двух часов. И самым важным из того, что он сказал, было то, что учитель, пока он жив, является и остается главным для своих учеников. Если ученик сам способен учить, учитель говорит: начни с чего-то простого, и я скажу тебе, когда ты сможешь принять мои обязанности. И, помня об этом, я чувствовала себя плохо, потому что я никогда не спрашивала у него разрешения, хотя ездила в Америку учить 4 раза. Меня просил об этом мой другой учитель — Кьябье Гелек. То есть мой учитель разрешил мне учить, но Гега Ламу я не спрашивала, и хотела получить его разрешение на то, чтобы учить самой. Я помню, одна моя подруга отправилась в Катманду и спросила, может ли она что-то передать для Гега Ламы. У меня было несколько подарков для него. Я написала ему письмо, его перевели на тибетский. Еще я отправила ему несколько глав из его книги в переводе на русский язык, эти главы до сих пор есть у меня дома. В письме я спрашивала, можно ли мне учить. Я написала, что уже делаю это, и поэтому плохо себя чувствую. Она его сфотографировала в тот момент, когда он читал это письмо, и было видно, что он был очень болен и долго не проживет. И через несколько недель я получила письмо, он отправил его из Катманду. В ответе было написано, что даже если меня попросят приехать для того, чтобы учить одного человека, мне следует ехать учить. Таким образом, я получила разрешение. Также я получила имя художника, Таши Палмо — это тот, у кого есть изобилие способностей. Это, конечно, очень красиво. И через две-три недели он умер. Я успела вовремя. Я бы чувствовала себя очень плохо, если бы не успела. Он был очень заботливым, и с большой любовью говорил о своих учителях. И он говорил о том, насколько это важно и драгоценно — принадлежать к линии передачи.

Одна девушка из Голландии регулярно приходила в студию Гега Ламы, там было 8 или 10 человек, которые работали каждый день. Ее звали Лакшми. Она была очень молодая, ей было 18. У нее была очень длинные волосы. Она хотела быть художником тханка, и приехала в Катманду на полгода, чтобы учиться рисовать. Все мужчины подшучивали над ней, дергали ее за косичку, потому что она была среди них единственной женщиной. А потом она встретила сына Гега Ламы, Тхарпена. Он вообще не хотел быть тханкописцем, он хотел поехать в Америку и зарабатывать большие деньги. Но, поскольку он встретил Лакшми, он стал тханкописцем. Они живут в Голландии. Они поженились, у них родилось двое сыновей. Я его встретила в этом году 3 июля в Амстердаме, у них была там выставка. Он прекрасный человек, очень добрый, спокойный, и очень способный; ему, возможно, около 30 лет. Так что благодаря голландской женщине он переехал в Голландию и стал тханкописцем. И сейчас он учит в Бельгии, в том же месте, где я получала поучения от его отца.

К началу

Интервью с Марианной ван-дер Хорст (1993 г.)
Быть точным, чтобы точно знать, что можно изменять.
Перевел с английского Вагид Рагимов.
Журнал «Мир Кагью», 1994 г.

В июне 1993 года недалеко от Харькова прошел, наконец, долгожданный курс по тханкам. Представители нескольких украинских и российских центров Кагью — более двадцати человек — впервые приступили на нем к постижению основ уникальной традиции. Тханки — это изображения различных Будда-аспектов: Будд, Бодхисаттв, Учителей, Йидамов, Защитников, Просветленных Будда-полей, выполняемые согласно соответствующим предписаниям. Они служат, в частности, в качестве опоры для визуализации в медитации. Насколько строги предписания? Каковы особенности перенесения такой важной области тибетского Буддизма на Запад? Насколько успешно осваивают наши собратья непростое и одновременно увлекательное искусство? Все эти вопросы Вагид Рагимов попытался выяснить в беседе с инструктором на курсе — голландкой Марианной Ван Дер Хорст, любезно и бескорыстно предоставившей в распоряжение наших друзей свое время и энергию.

Вопрос: Что вы можете сказать о людях, которых вы здесь учите? Насколько велик их интерес?

М.: Люди проявляют большой интерес на этом курсе по тханкам. Я знаю от моей подруги Бруни, что ее приглашают приехать уже в течение трех лет, но она предпочитает рисовать сама, нежели учить. А я — учитель, обучаю рисованию уже давно. И я предложила Оле Нидалу свою кандидатуру. Конечно же, я готовилась к этому курсу дома и приготовила много разных вещей. Иногда для объяснения требуется несколько часов, а они — сидят и слушают, не шелохнувшись, до последней минуты. Я думаю, что поистине поразительно, они так заинтересованы. Кажется, они впитывают всю информацию и действительно благодарны за предлагаемое им. Работают люди очень красиво. Я вижу, что они настоящие художники, и им это не трудно, они делают все легко. Даже дети поварихи из столовой приходили, сидели с нами порой целый день и рисовали. Просто поразительно! Людям действительно интересно, и они готовы упражняться снова и снова. Я думаю, это очень здорово. Не знаю, почему все так, но, наверно, здесь есть большая традиция иконописи и живописи вообще. Я не сомневаюсь, что они — настоящие художники. И, наверное, поэтому в них столько энтузиазма.
Я всегда говорю людям, что во время рисования тханок создается своеобразное блаженственное состояние. Это — поистине хорошо, работать с образами Будд, потому что они — очень красивые, гармоничные и мирные. Я думаю, что это воодушевляет людей, приносит им счастливые мгновения, и им очень нравится заниматься этим. Вот так это происходит, как мне кажется.

Вопрос: Вы впервые на Востоке? Я имею ввиду бывшие социалистические страны.

М.: Я посещала Польшу и Чехословакию с мужем и детьми. Мы объехали на машине всю Чехословакию и бóльшую часть Польши. Это было около десяти лет назад. Вообще, я довольно много путешествовала: была три раза в Индии, Бангладеш, Непале, Шри-Ланке. На юге Шотландии, в центре Кагью в Эскдалемюр живет великий художник Шераб Палден Беру. Я работала с ним вместе несколько недель, рисовала тханки. Моим первым учителем был Энди Вебер. Он — довольно известный западный художник, живет на северо-западе Англии.
Начиная с 1984 года Вебер приезжает каждый год в Голландию и проводит курсы в «Институте Майтрейи» в центре Гелугпы. Я посещала эти курсы трижды — в 1984, 1985 и 1986 годах, и он посоветовал мне обратиться к человеку, которого называл «мастером по тханкам» — Гега Ламе. Таким образом, с 1986 года я учусь у него. И я все еще учусь, поскольку он пообещал нам, что обучение будет длиться 8-10 лет, после чего нужно будет пройти экзамен, и затем он гарантирует нам заказы на рисование тханок.

Вопрос: Мы часто слышим, что в рисовании тханок нужно быть очень точным, что существует множество канонов, которых следует придерживаться. И когда люди спрашивают нас, могут ли они рисовать тханки, то всегда получают ответ, что там есть много правил, и невозможно делать тханку сразу, без подготовки. Как это на самом деле? Люди здесь сказали мне, что все это не так-то и строго, и есть много пространства для творчества.

М.: Да, действительно, есть много пространства для творчества. Это — так: у вас есть определенные пропорции, и согласно пропорциям делаются опорные линии — клетки, опираясь на которые, вам нужно нарисовать Йидама, Будду, Учителя или что-нибудь другое. И это — вспомогательное средство, подсказывающее, где именно какие линии проходят. Линии делаются очень тонкими, но так, чтобы можно было их различить, и это — не как тюрьма, они действительно полезны, так как являются превосходным средством точного отражения пропорций фигуры. В начале действительно нужно придерживаться этих клеток и использовать их, точно, как они даны. Но со временем вы становитесь способны обходиться и без этих клеток. Пропорции в такой степени запечатлелись в вашем теле и уме, что вы больше не используете клеток. Я, скажем, не использую, лишь обозначаю несколько точек, согласно пропорциям, для удобства.
Свобода творчества — в том, что, например, сказано — Будда Акшобхья синего цвета. Но какого синего? Вы выбираете сами. Это может быть светло-синий, даже голубой, или же темно-синий. А иногда точно указано, что должен быть, например, дымчато-голубой цвет. Что касается ландшафта — вы можете поступать, как вам нравится. Вы даже можете взять западный ландшафт, если хотите. Вы можете изобразить любые подношения — поднести все, что хотите. Это не обязательно должны быть тибетские подношения.
Или, например, линии. Это нужно видеть. Если двадцать человек рисуют образ Будды, у каждого он получается по-разному. А почему? Это зависит от линий. Кто-то использует очень плавные линии, кто-то предпочитает больше выразительности — здесь играют роль многие факторы. И ваш рисунок действительно отражает вашу индивидуальность. Так что, я думаю, здесь есть довольно много свободы, хотя есть и каноны из текстов — пропорции и так далее.

Вопрос: Шамар Ринпоче, главный Лама нашей линии сейчас (беседа происходит до того, как был найден 17-й Кармапа), сказал нашим людям в Институте Кармапы в Дели, что, если западные люди хотят перенять традицию рисования тханок, им не нужно делать азиатские лица у Будд…

М.: Мой духовный Учитель говорит, что нам нужно вырабатывать наш, западный стиль. А Гега Лама посоветовал мне: сначала нужно понять — что возможно и что является традицией. Когда вы знаете, что требуется, тогда вы можете изменять что-то, и в этом случае вы будете делать это так, как хотите, а не потому, что не можете делать по-другому. Ты понимаешь, что я имею ввиду? Итак, сначала — традиция. Изучите традицию, а потом можете вносить изменения. Подобным образом предпочитаю учить и я. Я учу людей здесь так, как учили меня, и одновременно говорю им не забывать о некоторой свободе в интерпретации. Вы можете мало-помалу изменять что-то к лучшему по мере того, как осваиваете это. И так вы можете делать что-то немного по-своему. Однако нужно быть точным, ибо тогда вы знаете точно, что можете изменять.
Да, лица. Я думаю, что если тибетскому художнику по тханкам показать тханку, нарисованную европейцем, он сразу скажет: «А, это — с Запада». Так что лица уже отличаются. Иначе используются краски. Да и весь стиль работы другой.

Вопрос: Я переводил текст, в котором описывалось, как нужно подготавливать холст. Там говорилось об особом способе приготовления клея и давалось множество других рекомендаций. Как насчет этого? Можем ли мы использовать какие-нибудь западные приспособления, «западный» клей?

М.: Я всегда использую западные краски и материалы, которыми тибетцы не могут пользоваться. Холст я подготавливаю по тибетскому способу, потому что он мне больше всего нравится. Тибетцы готовят холст так, что краска впитывается в него. Они используют при этом клей и мел, а мел впитывает краску. В результате рисунок становится похож на фреску. Он — не блестящий, не тусклый, а… Как бы это сказать?..

Вопрос: Сияющий?

М.: Нет, нет, вовсе не сияющий. Когда я помогала Шерабу Палден Беру, он использовал совершенно другие материалы для подготовки холста, ими же пользовался для рисования. Это означало, что другой должна быть техника. А также климат Западной Англии влияет на выбор материала.
Когда мы с Бруни разрисовывали стены в центре Кагью в Дании, мы использовали естественные красители одной немецкой компании. Так что во многом мы применяем иные материалы, чем на Востоке. Гега сам говорит, что нам нужно находить свои материалы. Он очень ясен в этом. Он говорит: «Находите свои материалы на Западе и используйте их». Конечно, вы можете пользоваться и «восточными» материалами, но если их не найти, то вам все равно приходится искать свои альтернативы. Вот что он имеет ввиду.

Вопрос: Я знаю о существовании разных стилей в рисовании тханок. Например, есть стиль Карма Гадри, который применяется в основном в школе Кагью. Как соотносятся стили и школы Буддизма?

М.: Есть стиль Мэнри, в котором отражено непальское влияние и используются очень густые краски по всей поверхности. Есть стиль Карма Гадри, в котором отражается влияние китайской живописи. В качестве фона в нем изображают красивые прозрачные пейзажи. Небо, рощи — очень прозрачные. Их рисуют при помощи техники нанесения совсем крошечных линий и точек. Далее, есть стиль «новый Мэнри», и он являет собой сочетание двух вышеназванных стилей. Это три главных стиля.
Я знаю, что стиль Карма Гадри больше относится к центрам Кагью, а стиль Мэнри — к Гелугпе. Сама я — гелугпа, и скорее совмещаю эти два стиля. Я даже предпочитаю Карма Гадри. Хоть я и гелугпа, мне он интересен и нравится.

Вопрос: Как вы думаете, возможно ли появление на Западе какого-то нового стиля? Сейчас существуют три стиля, есть ли вероятность появления нового?

М.: Это сложный вопрос. Скажем, я не ощущаю необходимости менять стиль, поскольку очень люблю то, что уже есть. Я чувствую себя совершенно удобно в этом стиле. Но я уверена, что, например, в плане ландшафта мы можем ввести что-то свое. Может быть, в плане подношений… Но я думаю, что принципиальные канонические вещи, например, очертания Учителей, Будд, Бодхисаттв, — останутся. Несмотря на то, что такие фигуры, как Ямантака, Яма, Херуки и так далее, кажутся немного странными для западного глаза, поскольку, вероятно, они — больше тибетские, чем, скажем, голландские или немецкие. Я не знаю, возможно ли здесь что-то изменить, ведь они выражают определенный вид энергии, и эта энергия отображается в виде этих фигур. Я не знаю, нужно ли менять эти фигуры. Ведь они — утвердились, их использовали столетиями, и они доказали, что несут в себе большую силу. Я не знаю, возможно ли менять. Вероятно, символизм должен остаться, но можно найти какие-то способы сделать это более удобоваримым для западных людей. Я не знаю. Я думаю, что время покажет.

Вопрос: И последний вопрос. Я знаю, что это только первый этап обучения — рисование очертаний. Что вы думаете о перспективе: будет ли продолжение? Собираетесь вы или какие-нибудь другие учителя по рисованию тханок приезжать в дальнейшем? Если да, то когда?

М.: Не так-то их и много, художников, которые также и учат, на Западе. Я имею ввиду западных художников по рисованию тханок. Только Энди Вебер и я. Еще — Бруни, Бруни Файс. Она не много учит, но имеет учеников дома. У меня — десять учеников в городе, где живу, я учу там уже несколько лет. Около шести учеников имею в других местах. Сейчас я начала также здесь у вас, и мне это очень нравится. Если меня пригласят и не будет каких-либо препятствий, я, вероятно, приеду еще. Мне действительно нравится здесь. Мне нравится видеть заинтересованность людей, как они упорно работают. Мне приятно просто быть здесь. Хотя есть и много внешних препятствий, которые несколько усложняют дело.

— У меня больше нет вопросов. Может быть, вы хотели бы сказать что-нибудь. Что угодно. Может быть, ваше пожелание людям, которые хотели бы научиться рисовать тханки?

М.: Я должна сказать, что если вы действительно хотите стать художником по тханкам, вам предстоит преодолеть много трудностей, потому что это не легко. Найти хороших учителей, иметь терпение бесконечно упражняться. Нужно много изучать. Исследовать всевозможные тексты, даже если вы не изучали тибетский язык. Я изучала его три года. Придется пройти через много трудностей, если вы действительно хотите продолжать. Я была свидетелем, что многие, кто начинал, потом бросали. Рисование тханок захватывает. Этому действительно нужно отдаваться. Сначала я совмещала обычную работу художника с рисованием тханок, но позже больше не могла этого делать. Мне перестала нравиться работа обычного художника. Я полностью отдалась рисованию тханок, занимаюсь этим по многу часов в день. У меня есть несколько заказов. И хотя я не могу этим зарабатывать на жизнь, это продолжается.
Я надеюсь, что люди здесь тоже найдут возможным продолжить, что у них хватит для этого интереса и мужества. Будет трудно до какого-то момента, но потом это больше не трудно.

— О’кей. Спасибо.

К началу

09.01.2019